От редакции:  19 мая могло бы исполниться 76 лет российскому тюремному реформатору, известному советскому диссиденту Валерию Абрамкину. Диссидент и сиделец, реформатор, сумевший помочь сотням российских заключенных, создавший Центр содействия реформе уголовного правосудия и до последнего дня боровшийся за гуманизацию пенитенциарной системы, ушел в 2013 году в возрасте 66 лет.

Он много говорил о необходимости сокращения тюремного населения и об открытости тюрьмы для представителей гражданского общества, считая, что тюрьма не должна существовать сама по себе, и что в  тюрьму должны приходить волонтеры, которые могли бы отслеживать нарушения прав заключенных и с ними бороться. Активно боролся с «тюремным Чернобылем»  - заболеваемостью туберкулезом.

Интереснейший человек с непростой судьбой, многие называли его «романтиком тюрьмы». Именно такие люди прокладывают сложный путь к изменениям тюремной системы, ее гуманизации. И о таких людях важно помнить. И мы* об этом помним.

А о Валерии Абрамкине мы попросили рассказать редакции ближайшего его друга и соратника – правозащитника Людмилу Альперн.

Об авторе: Людмила Альперн, правозащитник, медиатор, психоаналитик, более 45 лет в правозащите.

В 17 лет она  прочитала  в самиздате книгу Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», которая ее потрясла.  Людмила шутит, что вначале она прочла «Архипелаг ГУЛАГ», а затем этот «Архипелаг ГУЛАГ» обрушился на нее.

Неравнодушный и смелый человек – еще в 1979 году, когда арестовали Абрамкина, она стала одной из первых, кто подписал письмо в его поддержку. Затем,  будучи студенткой, в составе неформальной студенческой группы  стала заниматься помощью заключенным.

После тюремного заключения и возвращения в Москву, Абрамкин создал организацию «Тюрьма и воля» (затем переименован в Центр содействия реформе уголовного правосудия), который занимался непосредственной помощью заключенным и исследовательской деятельностью. А  Людмила Альперн стала заместителем директора Валерия Абрамкина и была замом вплоть до его смерти.  

Людмила Альперн - автор ряда книг и статей (книга «Сон и явь женской тюрьмы»),  методик по внедрению медиации в деятельность пенитенциарной службы. 8 лет была активным членом Общественной наблюдательной комиссии, стояла у истоков общероссийского проекта по обучению членов ОНК. 

Людмила Альперн:  Валерий Абрамкин. Портрет героя. 

Вступление

Очень смелый, но не дерзкий, безоружный: не нападающий и не отвечающий на нападение выпадом. Как потом определится на зоне, «отвечающий за базар». 

После лагеря стал внешне мягче, эта особая «мягкость» была чертой, которую зона проявила и закрепила. Это освещало его, о нем говорили как о «светлом человеке», и даже усматривали «святость».

6 лет советских лагерей за соредакторство в самиздатском литературно-политическом  журнале «Поиски», который выходил в машинописном варианте больше года,  но и по сегодняшним, уже не столь «вегетарианским» временам, все ещё кажется недостаточно острым. В то время такая самодеятельность была запрещена, за год Абрамкин получил два предупреждения от КГБ, но отказ от оппозиционной (антисоветской)  деятельности не подписал и сел. Его товарищи и подельники в этом положении поступали по-разному:  соглашались на вынужденную эмиграцию, давали «подписку» или шли на «срок». Последних было меньшинство, и Абрамкин среди них оказался наиболее  несговорчивым  - отсидел два срока по диссидентской статье об антисоветских измышлениях ( 190 прим), второй - в строгом режиме, и не вышел бы, поскольку готовили третий, но тут подоспела перестройка, он отсидел «до звонка» и освободился по концу второго срока, 4 декабря 1986.

Тюрьма перековала его, он перестал верить, что в отношениях с властью есть личный выбор : «Я до ареста верил, что сам сделаю выбор, - и тут вдруг у меня начало возникать чувство, что я играю отведенную мне роль… Я выходил с ощущением, что они могут сломать любого, с любым сделать что угодно».

Поиски  

Что же искал Валерий Абрамкин? 

Ответ содержится в полном  названии редактируемого им антисоветского журнала - это были  «поиски взаимопонимания».

Ради того, чтобы вступить в диалог с властью, немыслимый для советского человека, Абрамкин, ученый-физхимик, рискнул успешной научной карьерой, в 1976 вынужденно ушёл из научной среды и оказался в положении изгоя: он больше не мог устроиться на работу, его выталкивали в уголовно-наказуемое  для советского человека «тунеядство». До посадки он умудрялся зарабатывать в товарищеских «шабашках» по прочистке леса, а последней его «городской» занятостью стала работа церковного сторожа в Антиохийском подворье, откуда, его и «взяли» 4 декабря 1979 года.

Потом, через много лет, он узнает о медиации от ее основоположника, норвежского криминолога Нильса Кристи, и опять вернётся в эту точку. Он издаст почти все книги Кристи на русском языке, и это даст толчок к внедрению медиации в школах, в бизнесе, в разрешении семейных конфликтов, приведёт к принятию российского закона о медиации, однако до судов не дойдёт.  Он будет толковать тюремные разборки, как разновидность медиации и даже как модель «национального правосудия», но к тому  времени общественная жизнь до такой степени пропитается тюремной  субкультурой, что в смелых поисках усмотрят ее идеализацию. 

Он был успешным  переговорщиком, и в начале 90-х принимал участие в 

мирном урегулировании тюремных бунтов. 

Как выжить в советской тюрьме

История его тюремного заключения известна, хотя после него не осталось солидных «хроник» или прочувствованных «мемуаров»,  его тюремный опыт вылился в книгу-инструкцию «как выжить в советской тюрьме», которую он написал и издал после освобождения, и, как убеждённый   самиздатчик, никогда не продавал, а «распространял» среди «своих». Впрочем, при возможности он помогал  подработать бездомным из числа бывших арестантов, выдавая им нераспечатанные книжные упаковки «на реализацию».

Эта выстраданная им книга, как бы к ней ни относились учёные-исследователи, среди которых бытовало мнение, что она поддерживает и служит  распространению тюремной субкультуры в обществе, до сих пор  не потеряла актуальности, и крепко помогала тем, для кого в 90-е широко распахнулись ворота безразмерной постсоветской тюрьмы, численность которой постепенно росла и к началу   2000-х превысила миллион, что вполне сравнимо с временами «не столь отдалёнными», с маленькой поправкой: тогда в «этапы длинные» шли «враги народа», осуждённые по контрреволюционной 58-й статье с 14-ю составами, а на этапы 90-х попадали люди, потерявшие средства к существованию, профессию, работу, деклассированнве и дезориентированные в новой жизни.  «Народной» была 158-я статья - за кражу, во второй своей части считавшаяся по уголовному кодексу 1996 г.  преступлением средней тяжести, а значит, срок лишения свободы за него мог достигать 5 лет. В то время за кражу было осуждено более половины (60% ) тюремного населения. 

Абрамкин и организованное им сообщество единомышленников, способствовали декриминализации «народной» статьи, сокращению ее тяжести, помилованию, амнистиям, в том числе - одной из самых заметной за весь постсоветский период, сравнимой с легендарной пост-сталинской  амнистией 1953 года - амнистии-2000, выведшей из грязных, голодных, переполненных лагерей более 200 тыс. человек. 

Именно он открыл обществу правду об эпидемии тюремного туберкулёза, активной формой которого заражалось 10% тюремного миллиона. Для лечения не хватало  лекарств, питания, медработников и  регулярных противоэпидемических мероприятий, что приводило к огромной смертности, порождало лекарственноустойчивые формы заболевания  и выплескивалось на волю, благодаря огромной ежегодной ротации - 300 тыс. человек освобождалось  и столько же  заходило или возвращалось в тюрьму.  Он неформально, но эффективно возглавил борьбу за преодоление «тюремного Чернобыля», и в этом его огромная заслуга перед всеми нами.

Тюремный реформатор

Делом, которому он полностью посвятил себя после освобождения, стала борьба за права заключённых. Здесь он опередил Совет Европы, под мандат которой Россия попала только в 1998, и ещё в перестроечном 1988 создал одну из первых российских НКО, сначала известную под ярким названием «Тюрьма и воля», позже переименованную в более  прозаический «Центр содействия реформе уголовного правосудия», что лучше отражало цель и отсекало подделки.

Расцвет его деятельности пришёлся  на вторую половину 90-х  и продлился  примерно до 2008 , потом сказались туберкулёз,  неврологическая болезнь - последствия тяжёлого тюремного срока, раннее  угасание и смерть в 66 лет.

У него было много идей и он многое успел, но главным его достижением можно считать создание национального движения в защиту прав заключённых, осуществив тем сам свой лозунг «вернуть тюрьму народу». 

Взаимодействуя  с государственными и негосударственными инстанциями - Госдумой, УПЧ, СПЧ, СМИ, организуя конференции и выставки, выступая по радио - с 1991 он вёл  еженедельную программу «Облака» для заключённых и их родственников  на Радио России, широко известную в целевых группах и не только, он добился внимания к своей «теме», втянул в нее людей заинтересованных, известных, дееспособных, из чего возникли новые «тюремные» НКО, проекты, продуктивные изменения УК и УПК, и в конце концов, в 2008 появилась ОНК, наилучшая и наиболее массовая негосударственная структура по защите прав заключённых в стране, работающая по федеральному  закону, наделённая широкими полномочиями, охватившая  все регионы страны. 

Казалось, что благодаря вложенным усилиям, работа по преодолению тюремного ада, неведомая и невероятная, фантастическая, стала почти обычной профессией. И в обычную профессию пришли обычные люди, массы, которые делают  ежедневную работу, довольны маленькими продвижениями и/или чем-то еще: тем, например, что эта работа делает их видимыми, придает им блеск, благородство. Они не порождают ее, они сами рождаются в ней. Они не слишком разборчивы, не слишком притязательны, не озабочены философией своей деятельности.

Они готовы на компромиссы, а иногда имитируют деятельность, сознательно или нет занимая чье-то место. В этом виделась  и добрая весть: значит необычное перестало быть фантазией и спустилось на землю. Материализовалось.

Эпилог 

Он умер в 2013 году. Его эпоха ещё не закончилась, его дело развивалось, он оставил учеников и последователей.  Но уже через год стало ясно, что лучшее время ушло, и он ушёл вместе с ним, забрал его с собой. 

А нам придется жить дальше, с тоской наблюдая за тем, как один за другим исчезают во чреве левиафана созданные при его участии общественные институты: независимые НКО, обессиленные и разрушенные  клеймом иностранных агентов , ОНК, превращенные в филиалы местных пенитенциарных служб, движение за права заключённых, распылённое  на мелкие группы или отдельных людей, потерявшее доступ в тюрьмы… «Ад», вместе с тем, окреп, осовременился, обзавёлся передовыми техническими средствами, но по своей сути остался все тем же дремучим демоном, оснащённым утюгом и шваброй…

Нам остается довериться опыту прежних  поколений: раз время национального подъема было, стало частью истории и общественный жизни,  значит его можно повторить.